Почему сокращается население России? Почему так высока смертность? В каком состоянии находится отечественная медицина? На эти и другие вопросы отвечает статс-секретарь - заместитель министра здравоохранения и социального развития Российской Федерации Любовь Николаевна Глебова. В ее компетенции - обеспечение всей законодательной деятельности министерства, взаимоотношения с Государственной Думой и Советом Федерации.

Министерство здравоохранения и социального развития - "министерство справедливости" или "министерство несправедливости"?

ГЛЕБОВА: Наверное, не только в нашем государстве то министерство, которое занимается вопросами социальной политики, социальных отношений - а это и забота о здоровье, забота об образовании, это забота о том, что требует защиты со стороны государства, то есть инвалидах, детях и так далее, - это всегда сфера, к которой народ относится таким образом: справедлива или несправедлива власть по отношению к нему конкретному. И это всегда, безусловно, то министерство или тот орган власти, который в первую очередь на себе испытывает то, что называется оценкой деятельности власти со стороны населения.

Справедлива или не справедлива деятельность нашего министерства? Скорее всего, не из моих уст должна звучать эта оценка ровно в силу того, что мы должны говорить не о справедливости оценки со стороны граждан к нам, а о справедливости той разницы между пониманием того, что же хорошо для человека, и тем, что власть может дать ему. Конечно же, власть всегда, а в нашем лице власть в рамках социальной политики, может сделать то, что на данный момент она может дать, в тех объемах, в которых это в государстве есть. Это ведь как в семье. Скажем, в семье есть своя зарплата, и никто не думает о том, например, почему мы сегодня не можем позволить себе “мерседес”. И это справедливо. И вот этот разрыв между понятием "справедливость" с нашей стороны и "справедливость" с их стороны будет минимизироваться и уменьшаться тогда, когда все мы к нашей стране будем относиться как к одной семье и строить свои отношения не с тем, что кто-то кому-то должен обязательно что-то дать, а кто-то должен что-то получить, а если мы одинаково все вместе с равными усилиями будем пытаться заботиться об этой стране, как о семье, каждый ее член.

Я призываю и нас точно так же ответственно относиться, представителей власти и всех тех, кто на сегодняшний день является представителями тех слоев, которые сегодня в меньшинстве. У каждого есть своя ответственность, у каждого есть свое понимание роли в этой семье. Если мы эту аналогию проводим, есть младший сын, есть старший сын. И младший сын всегда, например, понимает, что старший есть старший, на нем продолжение рода, ответственность за фамилию, на нем багаж наследства, но на нем и огромная ответственность за того младшего, который есть в семье, за стариков родителей. Вот то, насколько этот старший (то, что мы называем верхним слоем) ответственным чувствует себя за тех, кто ниже его по социальной лестнице, или за то, насколько он честно ведет себя по отношению к власти, для того чтобы у власти были возможности ресурса этой работы, наверное, это и определяет уровень того, насколько каждый вносит свой вклад в то, чтобы мы чувствовали себя как в одной семье.

Ситуация в здравоохранении

ГЛЕБОВА: Если я сейчас начну долго рассказывать о структурных реформах, а мы именно в этом периоде развития здравоохранения находимся, тогда, наверное, я не очень много найду позитивно слушающих меня собеседников. Мне, как ни странно, в первую очередь всегда хочется говорить о показателях, которые совершенно о другом говорят, чем что в нашем здравоохранении все плохо. Давайте посмотрим, у нас за первые два месяца текущего года по сравнению с этими же месяцами прошлого года произошло снижение смертности на 9,5 процента и произошло увеличение рождаемости на 8,5 процента. Такой динамики роста этих показателей никогда не было за многие-многие годы. И, конечно же, может быть, на фоне общей боли от того, что умер человек, не заметно, что их умерло меньше, но если смотреть по этим, скажем так, макропоказателям, то они совершенно отчетливо говорят нам о том, что этих показателей можно достичь только в связи с изменением качества медицинского обслуживания. И вот, наверное, основной тенденцией у нас происходит изменение качества лечения, которое никогда не было ориентиром в работе прошлых этапов здравоохранения. У нас ориентиром было, чтобы на больницу были выделены деньги, чтобы были койко-места, и все здравоохранение заботилось о том, чтобы вылечить больного. На сегодняшний день ориентирами в жизни является не допустить, чтобы здоровый человек стал больным. Если уж он стал больным, то нужно лечить человека и деньги давать человеку, деньги следуют за больным. Вот на него есть определенное количество денег, в какую поликлинику он пошел, в какую больницу он лег, туда и денежки должны пойти. Вот тогда уже лечебные учреждения между собой начинают соревноваться за то, чтобы этот больной к ним пришел, а не соревнуются за то, кто сильнее будет обивать двери кабинетов начальников, чтобы оттуда получить как можно больше денег. Вот это и есть изменения, которые происходят в нашем здравоохранении.

Страховые деньги в медицине

ГЛЕБОВА: Деньги у нас имеют одну природу - это деньги, которые зарабатывают наши люди. Страховой принцип распространяется на то, чтобы человек, сам страхуя себя, отправлял определенное количество денег, которое накоплялось бы, для того чтобы в тяжелый момент он мог это взять. Второе. Страховые деньги - это те, которые могут быть направлены по желанию этого человека. А все сегодняшние дела, в том числе, кстати, и законы, они направлены на то, чтобы страховые принципы в медицине расширялись. Даже то, что мы сегодня вроде бы не связываем непосредственно с этой темой. Например, тема родовых сертификатов, которые существуют у нас в рамках национального приоритетного проекта, а это непосредственный шаг к страховой медицине. Потому что вот этот полис, который получает беременная женщина, он с ней так и ходит. Вот он сначала с ней в женской консультации, потом она выбрала роддом - в роддом пришел. А сейчас мы вводим третий талон этого родового сертификата, и она еще получит на ребеночка дополнительный родовой сертификат и придет в ту поликлинику, в который обслуживается ее маленький ребеночек, имея право на дополнительное обслуживание. А уж к какому она специалисту пойдет, кому она посчитает возможным эти денежки направить - это ее решение. Это тоже есть принцип страховой медицины, который напрямую вроде бы и не связан с темой страхования. Это длинная и долгая работа - прививать человеку понимание того, что он сам отвечает за свое здоровье, а на самом деле врачи и организаторы здравоохранения могут только помочь человеку самому быть здоровым.

Выход из демографического кризиса

ГЛЕБОВА: Когда послание президента было названо демографическим посланием, наверное, оно не с неба свалилось, правда? Есть ведь нормы, которые должны обеспечивать воспроизводство. И мы можем сравниваться с теми темпами воспроизводства, которые есть у нас и которые мы наблюдаем как опыт других стран. И мы точно говорим: у нас сегодня ситуация тревожная. И те шаги, которые намечены в рамках реализации президентского послания демографического, это как раз шаги, которые позволяют нам надолго спланировать как нам выходить из этой ситуации, на первые вот эти шаги спланировать, и мы рассчитываем на то, что мы переломим эту тенденцию. Причем все, что связано с планом мероприятий по реализации послания, уже имеет расчет до 2025 года. И есть средний 2015 год, когда мы рассчитываем, что население станет 140 миллионов человек, а к 2025 году мы планируем, что те меры, которые мы предпринимаем, позволят дать прирост населения до 143 миллионов человек. Но если бы мы ту тенденцию падения не приостановили, и я думаю, что это еще нужно будет посмотреть, как в 2025 году будет... В первую очередь нам необходимо принять меры к тому, чтобы тенденция сокращения населения действительно не развивалась и не дала бы нам тех показателей, которые совсем нам нежелательны.

Если бы никаких мер не предпринимали, то мы пошли бы совсем вниз. У нас есть естественные процессы, которые уже не приостановить, они тянут нас вниз, а меры, которые мы предпринимаем, нас поднимают вверх. И, таким образом, мы к 2025 году не будем иметь той проблемы, не будем иметь того перепада, который заложен в тенденциях, которые на сегодняшний день имеют место.

Почему Госдума признала работу Минздравсоцразвития неудовлетворительной? Будет ли министерство разделено на два?

ГЛЕБОВА: Я бы хотела сделать некоторое уточнение. Неудовлетворительной признана не работа министерства, не министра, ни в коем случае, а признана работа по рассматриваемому вопросу. А вопрос, который рассматривался на правительственном часе, назывался “О мерах по реализации проекта дополнительного лекарственного обеспечения”, который действительно в данный момент находится в кризисном состоянии, и, собственно, мы рассматривали все те совместные меры, которые могут вывести из кризиса. И в этом смысле работа министерства в рамках этого вопроса была признана неудовлетворительной. По второй части вопроса, наверное, ответ один: если бы действительно структурное разделение позволило бы повысить эффективность работы министерства, то мы бы сами вносили эти предложения.

Причины кризиса в системе дополнительного лекарственного обеспечения

ГЛЕБОВА: Я бы хотела немножечко уточнить. Кризисное состояние, то, что мы называли кризисом, это был январь-февраль текущего года. И у этого состояния были совершенно объективные причины. Нам очень часто задают вопрос: а что, нельзя было ничего там предугадать, рассчитать? Я с гордостью отвечаю на этот вопрос, что, оказывается, было нельзя. Я поясню свою мысль. Дело все в том, что именно те принципы страховой медицины были заложены в программу дополнительного лекарственного обеспечения и расчет был заложен на то, что здоровый платит за больного. По 350 рублей было выделено изначально на каждого в 2005 году, соответственно кто воспользовался, кто не воспользовался. Такая средняя корзиночка держалась в течение 2005 года.

1 октября позволили людям реализовать свое право выйти из программы. Из программы кто вышел? Из программы вышли те, кто не болеют, забрали свои 350 рублей, которые оставались неиспользованными и шли, как правило, на тех, кто болеет больше. Вот недостаточность разъяснительной работы. Эта работа в регионах, непосредственно в лечебных учреждениях должна была проводиться и должна была быть направлена на то, чтобы разъяснить: это сегодня у меня все хорошо. Не дай бог, завтра мне будет плохо, мне потребуется другое лечение, более дорогостоящее, и тогда у меня будет понимание: я - участник программы, мне будет обеспечено это дорогостоящее лечение. Вот это достаточно не было разъяснено. И поэтому у нас за два года – на 1 октября 2005-го и на 1 октября 2006 года - больше 50 процентов участников этой программы вышли из программы. Это было первое, что дало сокращение вот этой денежной массы и распределение ее по тем участникам, которые требуют более чем 350 рублей.

Почему я сказала, что я отвечаю с гордостью: нельзя было посчитать? Потому что оказалось, что за это время мы дали право тем людям, которые у нас страдают хроническими заболеваниями, лечиться такими лекарствами, которыми они никогда не лечились. Они очень дорогостоящие, никогда им никто на это права не давал, и оно было заложено только в проект дополнительного лекарственного обеспечения, который вступил в силу с 2005 года. И тогда мы не могли просчитать, сколько на самом деле стоит лечение, например, одного больного гемофилией. На сегодняшний день мы знаем, что иногда это составляет половину бюджета, который заложен на всю территорию. И поэтому мало того, что у нас осталось не так много людей в программе, меньше 50 процентов, у нас остались те, на которых требуется больше денег.

Поэтому январь-февраль, безусловно, дал всплеск, потому что люди точно так же спокойно пошли за своими лекарствами, как они ходили два года, а денег на это время стало выделено по норме, которая рассчитана была на 1 октября 2006 года. И соответственно возник, безусловно, дефицит, потому что уровень, который привыкли требовать участники программы ДЛО, не мог быть обеспечен за счет тех средств, которые на данный момент туда выделялись. Дальше можно рассказывать о том, кто какие вовремя бумажки не выписал, что недоделало министерство, что недоделали регионы…

Мы сели вместе с Государственной Думой, там создана рабочая группа по принятию тех мер, которые приведут к изменению состояния лекарственного обеспечения, и стали думать о том, что делать. И я бы сказала, что уже начиная с марта месяца совершенно очевидно предложенные меры, предложенные и выработанные совместно, они уже дают свой результат. И я бы на сегодняшний день состояние кризисным уже не называла.

Как противостоять фармацевтическим компаниям, заинтересованным в продвижении своих лекарств?

ГЛЕБОВА: Весь проект дополнительного лекарственного обеспечения – это тот проект, который исключает возможности таким образом фармкомпаниям реализовать свою продукцию. Что касается тех лекарств, которые закупаются на бюджетные средства, то в соответствии со всеми процедурами проведены конкурсы между фармацевтическими компаниями, которые получили право быть дистрибьюторами в этой программе. И в этом смысле может другая компания приходить, рекламировать, не рекламировать – получить право за бюджетные деньги продать свои лекарства они не могут в принципе.

Другой вопрос, что, если это касается свободного рынка, здесь вряд ли с нашей стороны возможны какие-то административные меры, которые ограничивают возможности самого пациента, который консультируется у того врача, у которого он консультируется, и если врач в этом смысле поддается на рекламные акции и выписывает больному то, что ему отрекламировали, а не то, что он понимает, что поможет этому человеку, то это проблема взаимоотношений врача и пациента. Значит, пациент выбрал не того врача. У каждого из нас есть точный индикатор того, насколько хорош тот врач, у которого я лечусь, – это мое здоровье. Если, несмотря на то что у меня замечательный врач, выписывает мне дорогие лекарства и смотрит за мной с утра до вечера, мое здоровье ухудшается, надо, наверное, подумать все-таки о том, тем ли занимается мой врач, лечит ли он меня или он хочет иметь меня постоянно своим пациентом.

Почему у нас так мало отечественных лекарств?

ГЛЕБОВА: Я раньше работала в Приволжском федеральном округе, и у нас в Мордовии есть завод, который пытается производить субстанцию для производства лекарственных средств. Так вот, как только лекарства начинают выпускаться на нашей субстанции, они становятся значительно дороже, чем ежели используют субстанцию, привезенную из Китая. Все дело, видимо, в масштабах производства субстанции и в этом смысле ее влиянии на стоимость – это раз. Второе. Почему-то утверждение, что все импортное дороже, воспринимается абсолютно на веру. Это не всегда так. Что касается стоимости и качества, думаю, что в данном случае все очень точечно. Бывает такой препарат, который действительно дешевле купить за границей, потому что качество будет лучше, даже несмотря на цену. Бывает и то, что мы совершенно необъяснимо везем из-за границы, хотя производство может быть у нас поставлено.

Все права на материалы, находящиеся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ, в том числе, об авторском праве и смежных правах.